ры пильщиков почему-то закачались и куда-то поплыли.
   Вскоре с грехом пополам кое-как отделили голову. От дальнейшей
  расчлененки пришлось отказаться. Уж слишком трудоемким оказалось это дело.
   - Утопим и так, только в разных мешках, тоже не опознают, - предложил
  кто-то.
   На том все и сошлись. Голову упрятали в одну матрасовку с камнями. Тело -
  в другую. Ношу полегче взвалили на спину женщине, а что потяжелее подхватили
  мужчины. Так, процессией, под покровом надвигающейся ночи, где по снежной
  целине, где по тропинке, пробрались к проруби в реке.
   Но здесь преступников поджидало разочарование. Если малый пакет, проломив
  тонкий свежий лед, быстро сгинул в темном водном чреве, то огромный, с
  телом, в узкую прорубь не пролезал. Ее окно надо было расширять и делать это
  во всей основной толще намерзшего за зиму льда. А для этого пришлось бы
  напряженно и долго поработать. Времени и желания на это не было. Ведь было
  опасение, что вдруг кто-то из редких дачников, которые здесь живут круглый
  год, возьмет и придет. Решили лучше не рисковать. Потом ни с того ни с сего
  увеличившаяся прорубь обязательно привлекла бы чье-то внимание.
   Опять пришлось проделать долгий путь с обезглавленным телом, теперь уже
  до ближайшего леса. Он был рукой подать, но по глубокому снегу добирались
  чуть не с час. Там труп и схоронили, прикрыв валежником и забросав снегом.
  Но в спешке сделали это почти на самой опушке, среди чахлого кустарника.
  Потому