ния
  ни к чему хорошему не приводят, и рано или поздно опекающий начинает
  тяготиться твоим обществом и ненавидеть тебя, себе в этом не
  признаваясь. В двенадцать лет я еще не очень ясно осознавал все эти
  вещи, но многое интуитивно чувствовал.
   - Иди, раз зовут, - сказал я ему.
   - А ты?
   - Я собрался домой.
   - А ты уверен, что не хочешь остаться?
   - Да. Ну, пока!
   Я пошел через лужайку к калитке, все же несколько задетый тем, что
  Джо не предложил пойти домой вместе. Тут меня заметил Дикки.
   - Ах, ты покидаешь нас, прелестный мальчик?
   Я, конечно, должен был бы ответить что-нибудь нейтральное и идти
  своей дорогой. Неожиданно для себя я довольно резко посоветовал ему
  заткнуться. Дикки тут же подскочил ко мне, будто только этого и ожидал.
   Отвратительная квадратная усмешка расползлась по его тупой
  физиономии, и он произнес:
   - Что ты сказал, прелестный мальчик?
   Все это, весь сегодняшний день, вельветовый костюм, танцы, идиотские
  шутки, все так осточертело мне, что я уже не мог сдерживаться. Я
  сорвался с тормозов. - Повторяю для недоумков, я попросил заткнуться.
  Дай мне пройти.
   Ребята, находившиеся неподалеку, молча наблюдали эту сцену. Миссис
  Гренджер в доме пела романс тонким фальшивым голосом.
   - Может, ты попробуешь сам меня заткнуть?
   Дикки почесал грязный затылок, глядя на меня насмешливо.
   Я толкнул его. Какая-то сила