стью, а не интеллектом.
   Откуда-то сверху раздавался голос мистера Джонсона:
   - ...Гессианцам, которые были наемниками, не очень-то хотелось
  сражаться, особенно, когда бои шли в сельской местности, где прибыль от
  грабежа была гораздо больше их жалования...
   - Гессианцы, - прошептал я, обращаясь к Тайтусу. Затем я бросил его в
  первую попавшуюся мусорную корзину. Он простодушно уставился на меня
  из-под груды исписанных бумаг и оберток от сандвичей.
   - ...Гессианцы, эти страшные германские убийцы... Я нагнулся, поднял
  замок и положил в нагрудный карман, из которого он выпирал, словно пачка
  сигарет.
   - Запомни это, Тайтус, старый грязный киллер, - сказал я и вернулся к
  своему шкафчику.
   Я распахнул его. Там находилась моя школьная форма, а также сверток с
  объедками, обертки от конфет, почерневший огрызок яблока и пара черных
  кроссовок. Все это было свернуто в потный, грязный ком. Мой красный
  нейлоновый пиджак висел на вешалке, а на полке стояли учебники. Все, за
  исключением алгебры: "Гражданское право", "Французские рассказы и басни"
  и "Книга о здоровье" - современное издание, на обложке которого были
  изображены студент и студентка. Изначально в этой книге был параграф о
  венерических заболеваниях, тщательно вырезанный после единогласного
  решения школьного комитета. Подозреваю, что эту и другие книги привез в
  школу старина Эл Латроп. Я взял ее, открыл где-то посередине