реже. Для отца его теперешняя служба была почти
  невыносима. Как если бы ему приходилось видеть, что бесценные автомашины
  окружающих людей содержатся в отвратительном состоянии, ржавеют и
  разваливаются на глазах. Кто только не проходил через его руки! Люди,
  которые не знали, что им нужно. Люди, которые больше всего беспокоились
  о том, как бы вырваться куда-нибудь из своей привычной жизни. Ромео из
  колледжа, покидающие своих беременных Джульетт. Мрачные юноши, которым
  предоставлялся выбор между службой во флоте и пребыванием в
  исправительном учреждении. Недоучки с одной прямой извилиной, которым
  приходилось показывать, как пишется их собственное имя. А дома был я.
  Тоже не соответствующий отцовским представлениям, тоже не такой, как
  надо, тоже неправильный. Своего рода вызов. И наверное, он ненавидел
  меня потому, что не мог этот вызов принять. Может, все было бы иначе,
  если бы я не походил до такой степени больше на маму, чем на него. Это
  проявлялось во всем. Он называл меня маменькиным сынком. Наверное, так
  оно и было.
   Однажды осенним днем 1962 года мне пришло в голову покидать камнями в
  стекла. Отец собирался ставить вторые рамы на все окна в нашем доме.
  Было начало октября, суббота, и отец с утра начал планомерно, шаг за
  шагом готовиться к осуществлению своей идеи. Он всегда все делал
  тщательно, никаких оплошностей, ничего непредвиденного.