лях в
  этот момент. Мне было четыре года. Стоял ясный октябрьский денек.
  Чудесный день, словно специально предназначенный для того, чтобы бить
  стекла.
   Я встал и пошел собирать камни. На мне были короткие штанишки, я
  набил полные карманы камней, и со стороны они наверняка смотрелись
  забавно, как огромные яйца. Я шел по дороге, то и дело наклоняясь за
  новым камнем. Проехала машина, я подался в сторону, водитель повернул
  руль в другую. Женщина сзади него держала на руках ребенка.
   Когда я решил, что собрал достаточно камней, я вернулся на лужайку,
  взял один из них в руки и швырнул в стекло, стоявшее под окном гостиной.
  Я изо всех сил старался попасть. Но промахнулся. Тогда я взял другой
  камень, тщательно прицелился и кинул прямо в середину окна. По спине
  пробежал легкий холодок. Наконец-то я попал в цель. Окно звякнуло, по
  стеклу пробежала трещина.
   Я обошел дом, разбивая стекла с той же старательностью и
  методичностью, с какой отец их расставлял. Сперва в гостиной, затем в
  комнате для музицирования... Я смотрел на маму, продолжающую играть на
  пианино. Она на услышала звона разбитого стекла, но увидела, что я
  смотрю на нее в окно. На ней был чудесный голубой пеньюар. Она взяла
  неверную ноту, увидев меня, остановилась на секунду и ослепительно
  улыбнулась. Затем вернулась к клавишам.
   Самое забавное, что я не испытывал никакого чувства