был для нее все равно что глас Божий. Она
  постоянно пощипывала усики, темневшие над верхней губой. Эта девица с
  растительностью под носом по сто раз бегала на фильмы с участием Роберта
  Рэдфорда и, изнемогая от нежности, писала письма Джону Траволта при
  ярком свете настольной лампы. Время для нее текло медленно и вяло.
  Казалось, что ее удел - пустые комнаты и запах пота. Она открыла рот и
  заорала:
   - Дочь шлюхи!
   - О'кей, - сказала Грейс. Она встала и пошла Ирме навстречу, держа
  перед собой вытянутые руки, как гипнотизер. Ее длинные ногти были
  покрыты перламутровым лаком.
   - Я выцарапаю тебе глаза, стерва!
   - Дочь шлюхи, дочь шлюхи! - пропела Ирма Бейтц. Грейс улыбалась. Ее
  глаза горели огнем. Она не спеша, вразвалку, шла прямо на Ирму. Она была
  хороша как никогда. Черты ее лица казались вырезанными из кости.
   - О'кей, Ирма, - сказала она. - Вот я до тебя и добралась. Сейчас я
  выдеру тебе глаза.
   Ирма опомнилась и сделала шаг назад.
   - Стоп, - сказал я Грейс.
   Я не стал поднимать пистолет, просто положил на него руку. Грейс
  остановилась и взглянула на меня вопрошающе. На лице Ирмы читалось
  удовлетворение. В мыслях она уже видела нимб вокруг моей головы.
   - Дочь шлюхи, - повторила она, обращаясь к классу. - Миссис Стэннор
  готова принять любого каждую ночь, когда возвращается после попойки.
  Вместе с дочерью, идущей по ее стопам.
   Она тошнотворно