можно дальше от Грейс.
  Ее глаза были опущены, руки скрещены на груди. Казалось, она готова
  исполнить оперную арию.
   Ни с того ни с сего мне в голову пришла мысль:
   "Продает ли ее отец машины?"
   - Отлично, - сказал я. - А теперь зарубите себе на носу. Шаг в
  сторону карается расстрелом. Ясно?
   Им было ясно. Им было все абсолютно ясно. Когда вы уже не способны
  мыслить, понимание какого-нибудь явления сводится к примитивным
  ощущениям, наподобие тех, которые вы испытываете, когда смотрите в
  окошко камеры обскура викторианской эпохи.
   - Мне не хотелось бы применять насилие. Я думаю, у вас было много
  времени поразмыслить о вопросах жизни и смерти. Мы ограничимся
  словесными оскорблениями и незначительным рукоприкладством, девочки. Я
  буду судьей. Согласны?
   Они кивнули.
   Я вытащил из заднего кармана красный носовой платок. Когда-то я купил
  его по дешевке в деловой части города и некоторое время носил обмотанным
  вокруг шеи. Затем мне это надоело, и я стал использовать его по прямому
  назначению.
   - Как только я брошу платок на пол, приступайте к делу. Ты начинаешь
  первая, Грейс, как защищающаяся сторона.
   Грейс кивнула головой, соглашаясь. Как сказала бы моя мамочка, на ее
  щеках цвели пурпурные розы.
   Ирма Бейтц ошарашенно уставилась на платок.
   - Прекрати! - заорал Тед Джонс. - Ты обещал, что не будет никакого
  насилия, Чарли. Сейчас же прекрати