учноватым и надутым - опасаться тут было нечего.
  
  ***
  
   Девушка в приемной, вскочив, открыла перед ним дверь и пробормотала: "Он
  примет вас немедленно, сэр". Лоури вошел в кабинет.
   Бывало, новые президенты обставляли этот кабинет заново и даже пытались
  полностью переделать весь интерьер. Однако стены были древнее побелки, а пол
  перевидал слишком много ковров, чтобы очередное новшество могло его
  видоизменить. Из рам холодно взирали усопшие. Безглазый бюст Цицерона стоял
  на страже шкафа с книгами, которые никогда никто не читал. Старинные кресла
  были такими глубокими, что закрадывалось подозрение, а не тонут ли в них
  люди.
   Джебсон смотрел в окно так внимательно, словно оторви он взгляд - и там
  произойдет землетрясение. Не повернув головы, он произнес:
   - Садитесь, Лоури.
   Лоури сел, разглядывая президента. Он был тощ, сед и стар, а его
  напыщенность наводила на мысль, что это не живая плоть, а гипсовая статуя.
  Каждый прожитый год углублял суровые морщины, бороздившие его весьма
  неблагожелательную физиономию. Джебсон хранил абсолютную неподвижность, ибо
  отсутствие суетливости составляло предмет его особой гордости. Лоури ждал.
   Наконец, Джебсон выдвинул ящик стола, извлек оттуда газету и расправил ее
  перед собой с невероятной тщательностью, он даже отодвинул подставку для
  карандашей, чтобы края газеты не задирались.
   До сего момента Лоури был спокоен, так как полностью забыл о своей