ыли салфетки?" - спросил Энди, и в одной из газет было
  отмечено, что три леди из присяжных содрогнулись.
   Позже, гораздо позже, он излагал мне свои предположения о клерке,
  который упоминал эти чертовы салфетки, и мне кажется, так оно и было.
  "Предположим, в соответствии с концепцией обвинителя, - говорил Энди на
  прогулочном дворе, - они пристали к атому парню, что продавал пиво мне
  ночью со своими вопросами. С тех пор, как тот тип меня видел, прошло три
  дня. Мое дело занимало первую полосу любой газеты, было у всех на слуху.
  Они насели на беднягу, пять-шесть копов, плюс следователь, плюс помощник
  прокурора. Память на редкость коварная штука, Рэд. Они могли начать с
  вопроса: "А не покупал ли обвиняемый у вас салфеток?", и затем гнуть
  свою линию, не сворачивая. Если достаточное количество людей хочет,
  чтобы ты что-то вспомнил, то вспомнишь, что очень вероятно. И есть еще
  одна вещь, которая сильно давит на сознание. И поэтому я думаю, что
  клерк легко убедил себя сам в истинности своих слов. Это слава, Рэд.
  Представь, репортеры задают ему вопросы, фото во всех газетах... и, в
  довершение всего, его выступление в суде. Сдается мне, что он прошел бы
  - если действительно не прошел - детектор лжи, или поклялся бы - если
  действительно не поклялся - именем своей матери, что я покупал эти
  салфетки. И все же... память настолько коварна.
   Я знаю одно: хотя мой адвокат и считал, что я выдумал половину своей
  истории, эпизод с салфетками он опровергал,