гче, она начинает
  понимать, что с ребенком {не} все в порядке, что по крайней мере об
  этом-то он позаботился. Когда находишься на четвертом месяце
  беременности, ребенок представляется скорее частью тебя самой, нежели
  чем-то отдельным, а когда сидишь в углу и к твоим потным щекам
  прилипли пряди мокрых волос, а внутри такое ощущение, будто ты
  проглотила горячий обломок скалы...
   Кто-то или что-то - запечатлевает зловещие скользкие поцелуи на
  внутренней стороне ее бедер.
   - Нет, - шепчет она. - {Нет}. О Господи, умоляю тебя, Господи,
  милый Боже, Господи, умоляю тебя, {нет}.
   "Пусть это будет пот. Пусть это будет пот... или, возможно, я
  обмочилась. Да, скорее всего, так оно и есть. Мне было так больно
  после того, как он ударил меня в третий раз, что я обмочилась, даже не
  заметив. Все верно".
   Только это не пот, и на самом деле она не обмочилась. Это кровь.
  Она сидит в углу гостиной, глядя безмолвно на четвертованную книжку,
  часть которой валяется на диване, часть под кофейным столиком, и ее
  чрево готовится извергнуть плод, который вынашивало до этого вечера
  без малейших жалоб и каких-либо проблем.
   - {Нет}, - стонет она, - {нет}, Господи, прошу тебя, пожалуйста,
  скажи нет.
   Она видит тень своего мужа, искаженную и вытянутую, как
  соломенное чучело или тень висельника, танцующую и дергающуюся на
  стене за проемом двери, ведущей из гостиной в кухню. Она видит