тым шестым, то ли
  сто шестым чувством и тоже испугалась, чего - сама не ведая.
   - Я ж пошутила, - на всякий случай объяснила она, _отмазалась_, есть
  такой милый термин.
   Но Свен на отмазку не клюнул, а вовсе даже ответил:
   - Вы угадали.
   - Что угадала? - Испуг легко пролетел, а его незаконное место тотчас
  заняла стерва злость: на Свена, идиотствующего почем зря, на себя - дуру
  бабу, приволокшую этого клоуна-соблазнителя в квартиру, на работу свою
  бешеную, заставляющую порядочную женщину черт-те когда поздно возвращаться
  домой. - Что, блин, угадала? Что шпион? Так это ж голому ежу ясно! - Опять
  Художественный театр попер, помноженный на упомянутую злость. - И не
  отпирайся! Я сейчас на Лубянку позвоню, за тобой приедут, колись с ходу.
  Запишут как явку с повинной, на суде учтут... - несла что ни попадя, сама
  себя накачивала по системе К.С.Станиславского, потому что решила: Свена
  этого мороженого надо гнать в три шеи, нет - в четыре, в десять шей, пока
  он не полез к ней с глупостями приставать или не слямзил из дому
  чего-нибудь высокоценного. Но выгнать так просто - этого Зойка не умела,
  поэтому и заводилась, как каратист перед схваткой - ууоохха! Или что-то
  вроде.
   Свен, несколько ошарашенный неожиданной атакой, на секунду выполз из
  своего коллапса и мирно, вполне по-русски, спросил:
   - Вы чего?
   - А ничего, блин! - разорялась Зойка, не покидая, однако, глубокого
  кресла,