ело ей в
  голову, что он - шпион, а вот то, что она из жалости клюнула на явного
  психа - это у нее сомнений не вызвало. Причем советский человек, как
  правило, психов не боится, привык он к ним, притерся и, когда встречает,
  старается немедленно от них отделаться. Возвращаясь к определению
  среднестатистического уровня нормальности, автор смеет утверждать, что
  каждый _наш_ человек неоднократно бывал в шкуре сумасшедшего то в ЖЭКе, то
  в магазине, то в исполкоме, то в милиции и тэ дэ и тэ пэ.
   Вот почему Зойка Свена не боялась, он лишь - как всяк сумасшедший -
  надоел ей до зла горя, и она - как и всяк _нормальный_ - спешила от него
  избавиться.
  
  
   - Тринадцать часов, говорите? - ласково размышляла она, моя посуду. -
  Немного, немного... Но с другой стороны - тоже срок... А у вас в Москве
  дела?
   - Дела, - радостно отвечал сумасшедший, уловивший, что его судьбой
  заинтересовались, что ее вот-вот устроят.
   - В министерстве, в главке? Фонды, дефицит?..
   - Не понимаю. - В голосе Свена звенела явная боль: ну не ведал он таких
  богатых слов, не слыхивал в своем Краснококшайске. - Мне нужно большое
  скопление _разных_ людей.
   - И только-то? - Зойка повесила чашки на крючки и обернулась. - Идите в
  любой универмаг. В ГУМ, в ЦУМ, в "Детский мир". Скопление - больше нигде в
  мире.
   - Это магазины? - сообразил догадливый псих.
   - Точно. Я вас довезу, хотите? - Что не сделаешь ради любимой