и за свой народ... Поехали?
   Ой, не знаю я, ой как же ж я!.. А-а, ладно, поехали, Свен, вези меня,
  куда хочешь, я вся твоя лакмусовая бумажка, только не жди, что я от
  чего-нибудь покраснею, это уж фиг-то...
  
  
   Что это было? Сон? Сеанс телепатии?..
   Она увидела Свена, он стоял у дверей и манил ее за собой. Она встала,
  как сомнамбула, пошла к нему, пошла за ним, пошла рядом, а он взял ее за
  руку, вел по коридору, вел по лестнице, вел по холлу, в котором толпились
  непоселенные несчастливцы и поселенные счастливцы, и дневные дешевые
  шлюхи, и бдительные мусора, и пронырливая фарца сновала туда-сюда, и
  девицы в регистратуре устали выписывать квитанции, устали долдонить, что
  мест нет, нет, нет и никогда не было, и никогда не будет, и другой, не
  вчерашний швейцар, тоже гнида и бывший вертухай, а теперь
  стукач-на-полставки, караулил стеклянные двери с фотоэлементом, чтоб,
  значит, враг не прошел, а друзей нам и задаром не надо, и все это варево,
  месиво, крошево кипело, бурлило, любило, стонало, просило, унижалось,
  любило, материлось, угрожало, соглашалось, любило-не-любило-любило,
  рождалось, жило, умирало.
   И все замерло, когда возникли Свен и Зойка. И все посмотрело на Свена и
  Зойку, и все подалось к ним, и все вдруг-вдруг-вдруг обступило, сдавило,
  задышало перегаром, чесноком, духами, чуингамом, зубной пастой, лосьоном,
  дезодорантом, потом, а еще ветром дохнуло