которых кто-то все время
  переодевался, сплетался, расплетался, ввинчивался и растворялся - силуэты
  в театре теней; вдали, в чернильной синеве жаркой ночи призывными огнями
  горели бары и дансинги, казино и скейтинг-ринги, офисы и супермаркеты,
  билдинги с адвертайзингом, пабы, драг-сторы и кары.
   Все эти залетные термины легко было перевести на язык родных осин, но
  зачем? Дело, как поняла Зойка, происходило куда как далеко от родных осин,
  среди чуждых нам пальм оно происходило, и море было не морем, а оушеном,
  прибой - серфом, пляж - бичем, а окружающая действительность - Канарскими
  островами, на коих, как мы помним, Зойка не мечтала провести отпуск.
   А вот вам и обломилась! А вот вам и _немечта_!
   Зойка посмотрела направо, посмотрела налево, в кабинках по-прежнему
  развратничали чьи-то тени, а на самом пляже, то есть на биче, не было ни
  души. Весь пипл, похоже, свалил на вечерний стриптиз. А мы себе свой
  устроим, подумала Зойка, скинула мокрые, полные песка туфли, стянула через
  голову платье и осталась в черных полупрозрачных кружевных трусиках и
  таком же лифчике. И то и другое вполне подходило для стриптиза, но никак
  для купания в общественном месте. Но в данном общественном месте в данный
  час почему-то не мелькнул даже какой-нибудь на худой конец безработный,
  бомж, бичкомер, столь характерный тип для мира чистогана, а тени в
  кабинках - не более чем прихотливый светоэффект. Безлюдна