дверь и взвывал в камине -
  ветер, холодный, как дыхание смерти, и пронизывающий, как игла. Я дрожал и,
  нагнувшись к коптящей лампе, приготовился читать.
   Едва я разорвал конверт, как оттуда выпал на стол чек на 50 фунтов,
  которые я мог получить в хорошо известном Лондонском банке. Мое сердце
  дрогнуло от облегчения и благодарности.
   - Я был несправедлив к тебе, старый товарищ! - воскликнул я. - У тебя
  есть сердце!
   И, глубоко тронутый великодушием друга, я внимательно прочел его письмо.
  Оно было не очень длинно и, очевидно, написано второпях.
  
   "Дорогой Джефф!
  
   Мне больно слышать, что ты находишься в затруднительных обстоятельствах;
  это показывает, что глупые головы еще процветают в Лондоне, если человек с
  твоими дарованиями не может занять принадлежащего ему места на литературном
  поприще. Я думаю, что тут весь вопрос в интригах, и только деньги могут их
  остановить. Здесь 50 фунтов, которые ты просил: не спеши возвращать их. Я
  хочу тебе помочь в этом году, посылая тебе друга - настоящего друга, заметь!
  Но передаст тебе рекомендательное письмо от меня, и между нами, старина, ты
  ничего лучшего не сделаешь, как если доверишь ему всецело твои литературные
  дела. Он знает всех и знаком со всеми ухищрениями редакторских приемов и
  газетных клик. Кроме того, он большой филантроп и имеет особенную склонность
  к общению с духовенством.
   Странный вкус, ты скажешь, но он мне совершенно откровенно объяснил
  причину такого предпочтения. Он так чудовищно богат, что буквально