енели, как беспечный смех женщины, - и внезапно я вспомнил, что еще
  не распечатал третье письмо, адресованное мне, с золоченой короной, которое
  оставалось на столе до сих пор почти не замеченное.
   Я неохотно взял его, и мои пальцы медленно работали, отделяя толстый
  конверт. Развернув толстый небольшой лист бумаги, также с короной, я прочел
  следующие строки, написанные удивительно четким, мелким и красивым почерком:
  
   "Дорогой сэр!
  
   Я имею к вам рекомендательное письмо от вашего бывшего школьного товарища
  мистера Джона Кэррингтона, который был так добр, доставив мне случай
  познакомиться с тем, кого я считаю необыкновенно одаренным всеми талантами
  литературного гения. Я буду у вас сегодня вечером, между 8 и 9 часами,
  надеюсь застать вас дома и незанятым. Прилагаю мою карточку и настоящий
  адрес и остаюсь преданный вам
   Лючио Риманец"
  
   Упомянутая карточка упала на стол, когда я оканчивал читать письмо; на
  ней стояла маленькая изящно выгравированная корона и слова:
  
   "Князь Лючио Риманец".
  
   А внизу карандашом был нацарапан адрес: "Гранд-отель".
   Я перечел краткое письмо еще раз; оно было достаточно просто, написано
  ясно и вежливо. Ничего не было замечательного, решительно ничего; между тем
  оно казалось мне многозначительным. Я не мог дать себе отчет, почему.
   Странное очарование приковывало мои глаза к характерному смелому почерку
  и заставляло думать, что я полюблю человека, написавшего так. Как ветер
  завывал! И как стонала рядом эта скрипка,