ем такая несправедливость во имя Божие? Зачем недостойный ротозей
  имеет полные карманы золота, доставшиеся случайно или по наследству, когда
  я, работая без устали с утра до ночи, едва в состоянии иметь обед?
   Зачем, в самом деле? Отчего бы сорной траве ни цвести, как зеленому
  лавру? Я часто об этом думал. Тем не менее, теперь мне кажется, что я могу
  разрешить задачу на своем личном опыте. Но... на каком опыте! Кто поверит
  этому? Кто поверит, что нечто такое странное и страшное выпало на долю
  смертного? Никто. Между тем, это правда, - более правдивая, чем многое,
  называемое правдой. Впрочем, я знаю, что многие люди живут в таких же
  условиях, под точно таким же давлением, сознавая, может быть, временами, что
  они опутаны пороком, но они слишком слабы волей, чтобы разорвать сети, в
  которые добровольно попали. Я даже сомневаюсь: примут ли они во внимание
  данный мне урок? В той же суровой школе, тем же грозным учителем? Познают ли
  они тот обширный, индивидуальный, деятельный разум, который, не переставая,
  хотя и безгласно, работает? Познают ли они Вечного действительного Бога, как
  я принужден был это сделать всеми фибрами моего умозрения? Если так, то
  темные задачи станут для них ясными, и то, что кажется несправедливостью на
  свете, окажется справедливым!
   Но я не пишу с какой-либо надеждой убедить или просветить моих собратьев.
  Я слишком хорошо знаю их упрямство; я могу судить по своему собственному.
  Было время, когда мою гордую веру в самого себя не могла