ачить
  бедственную жизнь наемного писателя, живя обещаниями, которые никогда не
  выполняются, пока, как я сказал, в начале января, в разгар лютой зимы, я не
  очутился буквально без гроша, лицом к лицу с голодной смертью, задолжав
  месячную плату за свою убогую квартирку, которую я занимал на одной из
  глухих улиц, недалеко от Британского музея.
   Целый день я бродил из одной газетной редакции в другую, ища работу и не
  находя ее. Все места были заняты. Так же безуспешно пробовал я представить
  свою рукопись, но "лекторы" в редакциях нашли ее особенно бездарной.
  Большинство из этих "лекторов", как я узнал, были сами романисты, которые в
  свободное время прочитывали чужие произведения и произносили свой приговор.
  Я никогда не мог найти справедливости в такой системе. Мне кажется, что это
  - просто-напросто покровительство посредственности и подавление
  оригинальности. Романист "лектор", который добивается места в литературе для
  самого себя, естественно, скорее одобрит заурядную работу, чем ту, которая
  могла бы оказаться выше его собственной. Хороша или дурна эта система, но
  для меня и для моего литературного детища она была вредна.
   Последний редактор, к которому я обратился, по-видимому, был добрый
  человек; он смотрел на мое потертое платье и изнуренное лицо с некоторым
  состраданием.
   - Мне очень жаль, - сказал он, - но мои "лекторы" единогласно отвергли
  вашу работу. Мне кажется, вы слишком серьезны и резко ратуете против
  общества. Это непрактично.