угол
  моими собратьями, которые оспаривали мое место в жизни. Но я боролся против
  этого: я работал честно и терпеливо; и все напрасно.
   Я слыхал о мошенниках, которые получали большие деньги; о плутах, которые
  наживали огромные состояния. Их благоденствие доказывает, что честность в
  конце концов не есть лучшая система.
   Что же было делать? Как начать иезуитскую деятельность, чтобы, сделав
  зло, получить добро? Так я думал - если эти безумные фантазии заслуживали
  названия дум. Ночь была особенно холодная. Мои руки онемели, и я старался
  согреть их у масляной лампы, которою моя квартирная хозяйка, по доброте
  своей, позволяла мне пользоваться, несмотря на отсроченный платеж.
   Сделав это, я заметил три письма на столе: одно в длинном синем конверте,
  заключающее или вызов в суд, или возвращенную рукопись, другое - с маркой из
  Мельбурна, а третье - толстый квадратный пакет с золоченой коронкой. Я
  смотрел на все три равнодушно и, выбрав то, что было из Австралии, вертел в
  руках одну секунду прежде, чем распечатать его.
   Я знал, от кого оно, и не ждал приятных известий. Несколько месяцев тому
  я написал подробный рассказ о моих увеличивающихся долгах и затруднениях
  одному старому школьному товарищу, который, найдя Англию слишком тесной для
  своего честолюбия, уехал в более широкий Новый Свет для разработки золотых
  приисков. Как мне было известно, он преуспел в своем предприятии и достиг
  солидного независимого положения. Поэтому я рискнул обратиться к нему с
  просьбой одолжить