и: он неожиданно сбросил три
  фунта - с 249-ти до 246-ти.
   В последний раз, когда он отважился встать на весы, стрелка указывала
  на 251, правда, он был в брюках, а в кармане лежала мелочь, да еще ключи,
  его армейский ножик. К тому же, весы в ванной наверху врали в большую
  сторону - в этом он был почти уверен.
   Будучи еще обыкновенным нью-йоркским мальчишкой, он где-то слышал,
  что цыгане обладают даром предвидения. Может, это и есть тому
  доказательство? Попытался засмеяться, но дальше слабой и довольно
  неуверенной улыбки дело не пошло: рановато было закруглять смешком
  "цыганское дело". Должно пройти время, и все уляжется; он был достаточно
  зрелым человеком, чтобы понять это. А пока от мысли о цыганах было тошно.
  Он от души надеялся, что в жизни больше ни одного из них не встретит и
  отныне на гулянках будет лишь забавляться хиромантией да баловаться
  спиритической планшеткой Уиджа - скромно и безобидно.
   - Билли?! - Зов снизу.
   - Иду!
   Он оделся, заметив с почти подсознательной досадой, что потеря им
  трех фунтов ничего не значила для его трусов - они по-прежнему туговаты.
  Сорок два дюйма в обхвате. На Новый Год бросил курить точно в 00.01, и
  началась расплата. Ничего себе расплата за отказ от дурной привычки.
  Спустился по лестнице - сорочка расстегнута, галстук переброшен через шею.
  Линда, его четырнадцатилетняя дочь, как раз выходила из дому во
  "флиртующей"