Трейси Уитни вышла из холла многоквартирного дома, где она жила, в
  серый, со снегом дождь, который беспрестанно лил на скользкие лимузины,
  катящиеся вниз по Маркет-стрит, и на покинутые и заколоченные дома,
  теснящиеся кучкой в трущобах Северной Филадельфии. Дождь отмыл лимузины и
  пропитал влагой грязные мусорные кучи, выросшие перед домами. Трейси Уитни
  шла своей обычной дорогой на работу. Она шла быстрым шагом к востоку
  Каштановой улицы, к банку - это было единственно возможное, что могло
  уберечь ее от ужасной непогоды. На ней был ярко-желтый плащ, сапоги и
  желтая шляпка, которая с трудом удерживала массу блестящих каштановых
  волос. Ей недавно исполнилось двадцать пять лет. Лицо Трейси, живое,
  интеллигентное, с полными чувственными губами, освещали искрящиеся глаза,
  которые моментально меняли цвет от мягкого зеленого до темно-нефритового.
  Она была стройной, со спортивной фигурой. Кожа светилась от
  прозрачно-белого до нежно-розового оттенка, в зависимости от того,
  сердилась ли она, волновалась или просто уставала. Ее мать однажды так
  сказала ей: "Если честно, девочка, иногда я не узнаю тебя. Ты собрала все
  румбы ветра".
   Сейчас, когда Трейси шла по улице, люди улыбались, видя как светится
  ее лицо от счастья. Она в ответ улыбалась им.
   Это неприлично - быть такой счастливой,