ика легче убить, чем сдержать
  себя в приступе злости, а на тренировке я и не сдерживаюсь, груша все
  стерпит...
   И вдруг - ни с того, ни с сего - бряк! - как обухом по черепушке:
   "А теперь, дорогие телезрители, мы включаем прямой эфир. Предлагаем
  вашему вниманию репортаж нашего корреспондента из здания Федерального
  суда. Итак, последние новости этого часа о деле Мэнхейма, заключенного
  тюрьмы Стоунхэвн"... Ну, тут я и про грушу забыл, и про завтрашний матч,
  ушел под канаты, к ребятам подхожу, а они ящик облепили, дыхание,
  оказывается, не у одного меня сперло, и все слушают, как эта телка Сью
  Мэджорс перед нами прямо аж расстилается:
   "Как нам только что сообщили, федеральный судья вынес свое решение по
  делу заключенного Стоунхэвнской тюрьмы. Мы еще не знаем всех
  подробностей, но уже сейчас ясно, что Оскар Мэнхейм, осужденный к
  пожизненному пребыванию за решеткой, провел долгих три года в камере, из
  которой его никто выпускать не собирался, но тем не менее он выиграл
  дело о нарушении администрацией тюрьмы Стоунхэвн гражданских прав.
   Ну, тут уж я не удержался и заорал: "Вот вам!" Видела бы меня в эту
  минуту моя крошка... Но на меня смотрел только охранник с другого конца
  спортзала, взгляд его был малоприятным, но я опять заорал, отвечая на
  его немой вопрос: "Да, ребята, я говорю: вот вам!" - и пошел в
  радиорубку к Роджерсу. Старик Роджерс сидел, слава Богу, у