в тот день, когда после ленча она, оставшись одна, в
  каком-то радостном полузабытьи села вязать Вальтеру свитер, как вдруг
  услышала его голос:
   - Боже мой, Анна, что ты тут сидишь в темноте?
   За окнами стояла сплошная темень, она перевела взгляд на свитер и
  увидела, что даже и не начинала его вязать. Почему же так быстро стемнело?
  Неужели ей все померещилось? После этого случая были и другие, подобные
  ему, и Анна начала думать, что эти незаметные провалы в ничто какое-то
  знамение, предвестие скорой смерти. Она не боялась умереть, но мысль, что
  Вальтер останется один, без ее участия и помощи, терзала и мучила ее.
   За четыре недели до родов с Анной случился один из таких припадков,
  она потеряла сознание, оступилась и скатилась вниз по ступенькам лестницы.
   Очнулась она в больнице.
   На краю кровати сидел Вальтер и держал ее за руку.
   - Ну и напугала же ты меня, либхен.
   Ее первой панической мыслью было: "Ребенок! Я его не чувствую!" Она
  ощупала свой живот. Он был плоским.
   - Где мой ребенок?
   Вальтер наклонился и обнял ее.
   - У вас двойня, миссис Гасснер, - сказал откуда-то голос доктора.
   Анна со слезами на глазах повернула счастливое лицо к Вальтеру.
   - Мальчик и девочка, либхен.
   Счастье переполнило ее. Она почувствовала непреодолимое желание
  тотчас увидеть своих крошек, потрогать, подержать их в своих руках.
   - Сейчас об этом и