ми моего земного странствования. Мы чувствовали себя в раю, а
  теперь... я здесь! Я начинаю испытывать на себе влияние Лили. Тебе покажется
  странным, если я скажу, что, прислушиваясь к ее речам, полным
  самоотверясения и небесной чистоты, я возвышался над землей и во мне
  являлось желание быть достойным этого ангела. Я презирал свои дурные
  наклонности и стыдился, а все-таки изредка во мне пробуждалась животная
  страсть. Лили не понимала меня, пугалась моей необузданности, но старалась
  успокоить и проливала слезы вместе со мной.
   Настала весна... Лили так поправилась и похорошела, что мы перестали
  тревожиться о ее здоровье. Когда заговорили о возвращении, она вдруг начала
  упрашивать меня ехать в Палестину. Я не в силах был противиться ее
  умоляющему взору, и мы поехали.
   Она притихла, задумалась, но была вполне счастлива. Мы достигли св.
  земли, а Лили лучшей мечты своей целой жизни! Она умерла в одном из
  вифлеемских монастырей, в котором мы принуждены были остановиться.
   При виде этой юной святой девушки, с скрещенными на груди руками и
  безмятежным ликом, смерь теряла свой ужас. Ее последние слова были:
  "Благодарю, Отто, я счастлива, да благословит тебя Господь!" Отчаяние лишило
  меня рассудка. Пока она была жива, ее спокойствие отражалось на мне. Но
  когда все кончилось, я рычал, как дикий зверь. После стольких лет
  терпеливого ожидания я терял ее и с нею все!.. А для нее, конечно, там было
  лучше.