крежет зубовный вокруг, а внутри - огонь, сушь, в сравнении
  с которой сушь пустыни Сахары - ничто! И с этим тревога, постоянная агония,
  страх смерти, увеличивающиеся во мраке. Страх смерти! Какая насмешка! Как
  будто можно умереть два раза! А между тем душа продолжает эту борьбу с
  призраком и трепещет, и томится, и стонет, и никто, ничто не в состоянии
  помочь ей! На земле, когда человека постигнет великое горе, которому не
  предвидится конца, он долго изнывает в тоске, даже впадает в отчаяние, не
  находя ни сна, ни покоя. Но в конце концов утомление преодолевает печаль, и
  в сладком забытьи он теряет способность страдать. Счастливец! Настанут для
  него лучшие дни, наступят новые надежды; а здесь... нет отрады, нет
  забвения, нет утешения! На земле много зависит от того, как люди сами
  переносят несчастья: их испытания только тень горя. Здесь все призрак, кроме
  мучений, которые неизбежно приходится нести! Ах, что бы я дал, чтобы заснуть
  на мгновенье, забыться. Увы! Напрасно! И слез здесь нет, чтобы выплакать
  горе! Я только растравляю свои душевные раны напрасным сетованием!
   Я сидел во мраке. То грехи мои терзали меня, то похоти жгли. И к чему
  припоминать прошлое? Я покончил с греховной жизнью, но лишь теперь понимаю
  ее, она раскрывается передо мной с ужасающей точностью и ясностью. Лишь
  теперь пришел я к сознанию, что я грешник! В жизни я с удивительным
  искусством умел заглушить голос своей совести; а теперь все мои отступления
  являются