яла возле него еще минуту - легкая, почти невесомая, и
  весенний ветерок, казалось, мог подхватить ее, как пух одуванчика. Потом
  она села в машину и завела мотор. Гэррети остался стоять. Она помахала
  ему, и теперь он ясно видел на ее глазах слезы. Он помахал в ответ,
  стараясь выглядеть бодро; но как только машина отъехала и скрылась за
  воротами, одиночество и страх снова навалились на него.
   Он повернулся к дороге. Темноволосый парень смотрел, как уезжают его
  родители. На щеке у него розовел шрам. Гэррети поздоровался.
   - Привет, - сказал парень.
   - Я Рэй Гэррети.
   - А я Питер Макфрис.
   - Готов?
   Макфрис пожал плечами:
   - Готов бежать. Это не очень-то хорошо.
   Гэррети со знающим видом кивнул.
   Они вдвоем пошли к пограничному столбу на дороге. Сзади подъезжали
  еще машины. Какая-то женщина внезапно начала кричать. Ни Гэррети, ни
  Макфрис не обернулись. Инстинктивно они сошлись ближе, а перед ними
  лежала дорога, темная и широкая, как река.
   - Днем покрытие будет горячим, - сказал Макфрис. Гэррети опять
  кивнул.
   Макфрис задумчиво посмотрел на него.
   - Ты сколько весишь?
   - Сто шестьдесят.
   - А я сто шестьдесят семь. Говорят, те, кто тяжелее, быстрее устают,
  но я считаю, что я в хорошей форме.
   Гэррети тоже так показалось. Он хотел спросить, кто это сказал, что
  те, кто тяжелее, устают быстрее, но раздумал.