ого года, это был первый, к тому же косвенный,
  контакт с внешним миром и оказавшейся за тридевять земель от нас
  цивилизацией. Какой будет прок экипажу самолета или мне самому, если я снова
  поморожу ноги? Откинувшись на спину, я взглянул на матовые окна, как всегда
  покрытые инеем и слоем снега, и посмотрел на Джосса, лондонского пролетария,
  выполнявшего у нас обязанности радиста. Он тревожно ворочался во сне. Затем
  вновь перевел взгляд на Джекстроу.
   - Гудит?
   - Гул усиливается, доктор Мейсон. Усиливается и приближается.
   "Откуда взялся этот самолет?" - подумал я с досадой: не хотелось, чтобы
  кто-то вторгался в наш тесный, сплоченный мирок. Наверное, самолет службы
  погоды из Туле. Хотя вряд ли. До Туле целых шестьсот миль, мы сами трижды в
  сутки посылаем туда метеосводки. Возможно, это бомбардировщик стратегической
  авиации, совершающий полет с целью проверки американской системы дальнего
  радиолокационного обнаружения. Или авиалайнер, прокладывающий новый
  трансполярный маршрут. А может, даже самолет с базы в Годхавн...
   - Доктор Мейсон! - В голосе Джекстроу прозвучала озабоченность. По-моему,
  с ним что-то случилось. Он кружится над нами и постепенно снижается. Это
  большой самолет, многомоторный. Точно!
   - Проклятие! - рассердился я. Протянув руку, я надел шелковые перчатки,
  висевшие у изголовья. Расстегнул молнию на спальнике и выругался, когда мое
  тело обдало морозным воздухом.
   Я разделся всего полчаса назад, но одежда уже стала жесткой, негнущейся