им смотреть друг на друга в упор (или смотреться в
  блестящие пуговицы курток) и решительно направилась на шум. Она вошла туда,
  где танцевали, и в уши ей ударил гром.
   Вместо гостиной она оказалась в тесной галерее, образовавшейся из двух
  комнат, некогда разделенных перегородкой: под неряшливо подклеенными яркими
  обоями был виден след разрушенной стены. Груда сваленных в углу ножками
  вверх стульев походила на какое-то сельскохозяйственное орудие или древнюю
  боевую машину. Музыканты забрались на большой комод, стоявший рядом с
  пианино, и, скорчившись под потолком обезьяньей стаей, изо всех сил лупили
  по пузатому постаменту, оглушительно дудели и гремели.
   К большому удивлению Флорины (и здесь ей пришлось признаться самой
  себе, что она все же разочарована) мужчин на балу было мало. Уже не первой
  молодости, они спокойно сидели на брошенных на пол подушках или на
  свернутых коврах и пили из тошнотворного вида чашек какое-то снадобье вроде
  настоя трав. Бразильцы? Что-то не походили они на бразильцев в своих
  пиджаках с подложенными плечами, блеклых рубашках, несвежих галстуках и
  тупоносых башмаках. Один из них был в домашних тапочках. Хозяин дома? Или
  одному из гостей, страдавшему мозолями, а может быть, подагрой, позволили
  явиться в таком виде? Флорина так и не поняла.
   Девушки танцевали парами, терлись одна о другую, словно механические
  щетки, затем под грохот тарелок сталкивались мягкими кеглями. Почти на всех
  были узкие темно-синие или черные брюки, до того обтягивающие