дурного сна и оказаться, наконец, в своей постели или
  вернуться в бальный сон к бразильцам. Но нет, ей это не удалось, может
  быть, не хватило времени, ничего не изменилось, и двуколка стала. Они
  положили ее перед ямой у обочины длинной, прямой и пустынной лесной дороги,
  рядом с ней положили белый в лунном свете мешок. Они не развязали ее; они
  не прикасались к ней без необходимости. Должно быть, обо всем условились
  заранее, потому что не произнесли ни единого слова. Она увидела: каждый
  достал свой нож и открыл его; она почувствовала: два лезвия разом вонзаются
  в ее левый и правый бок, выходят, затем ощутила, как воздух вытекает у нее
  между ребер. "Бразильцы?" - подумала она еще, стиснув зубы, а потом
  обмякла, и все кончилось.
  
  
  
   Андре Пьейр де Мандьярг
   Тусклое зеркало
  
  Жоржу Энейну
  
  Никчемный, никчемный край, где женщины так хрупки,
  что прикасаться к ним нельзя.
  
  Жорж Эчейн
  
   Давным-давно заперты ворота парка, ушли сторожа, и человек, в лицо
  которому страшно взглянуть, остался один среди статуй. Ночь, за решеткой
  ограды медлительная река, недвижные тополя, вдали за ними море. Присев на
  край каменной чаши фонтана, окруженного кипарисами, страшный человек
  говорит, обращаясь к застывшим слушателям, изваяниям нимф и крохотным
  уродцам:
  
   Стояли жаркие дни в начале сентября, - говорит он, - был самый жаркий
  день за эту осень: стемнело, но небо озаряли вспышки, и каждый раз ты в
  страхе вздрагивала, девочка, которую я заманил в тот старый дом. Перед
  ударом грома