плакал, следя за светлой
  рукой Лидии Михайловны, за ее гибкими пальцами, на одном из которых сверкал
  искоркой тонкий перстенек, она наигрывала и подпевала голосом, она смеялась
  без смеха, она смеялась глазами, а потом вдруг остановилась на полуслове,
  глядя на свою изогнувшуюся над клавишами руку, кисть была как птица,
  заснятая быстрым фотоаппаратом в момент полета, разведенные в стороны
  пальцы помнили последний звук, он таился в них, был нарисован ими, она
  улыбнулась и сказала:
   - Ты знаешь, Петя, я, кажется, забыла вчера купить соль.
   Она отняла руку от пианино, встала со своего стула и ушла на кухню,
  потом сразу вернулась.
   - Да, так и есть, - грустно сказала она. - Забыла. Посиди минутку, я
  схожу к соседке, попрошу у нее. Если хочешь, можешь выйти на балкон,
  посмотреть, там у меня еще анютины глазки растут. Я сейчас вернусь.
   Лидия Михайловна ушла, и в квартире наступила полная тишина, только
  тихонько жужжали мелкие мушки под погашенной люстрой, видимо, люстра не
  совсем еще остыла, и чуткие существа грелись ее потусторонним теплом, не
  требуя большего. Петя тоже смирно сидел на отведенном ему стуле и смотрел в
  окно, там небо становилось все прозрачнее, открывая в себе натуральную
  синеву, освещенные солнцем деревья перед соседним домом шумели от
  налетевшего ветра, небо отражалось также в элементе стекла, входящего в
  книжный шкаф Лидии Михайловны, и теперь за стеклом Петя мог рассмотреть
  идущие с запада облака, которых в окне еще не было видно. В шкафу стояло
  множество книг, перед ними