о, но решил согласиться,
  думая, что подружка Оксаны тоже будет ничего.
  
  Вот во что я любил играть, так это в шахматы! Но девчонки не играют в
  шахматы. Обычно на пляже или в скверике я находил каких-нибудь старичков
  (другие встречаются реже), согнутых в симметричных позах над блестящими
  лакированными фигурками, через несколько минут мне становилось ясно, что я
  могу каждого из них обыграть, и я терпеливо усаживался рядом с ними,
  дожидаясь, когда меня пустят "на победителя". В душе мне был неприятен и
  тот, кто двигал белыми, и его противник, но я предвкушал поражение их
  обоих, их растерянный вид, трясущиеся руки, долгое бесполезное обдумывание
  в однозначных позициях и глупые коментарии, оправдывающие их ошибки. "Вот
  мерзкий, противный мальчишка, ах ты говнюк!" - наверное, будут они
  вспоминать свой проигрыш за ужином, когда настроение уже испорчено с утра.
  А я бы улыбался, ел мороженное и гордо молчал в течении всей игры.
  
  Самое ужасное, что часто после двух или трех партии между собой, когда
  терпение мое уже подходило к концу, пора было уже идти домой, а мне все так
  и не удавалось сыграть с ними ни одной партии, эти старые пердуны вдруг
  собирали фигуры в отдельную коробочку, аккуратно складывали газетки,
  заботливо подстеленные на скамеечки, и уходили прочь, а я оставался с
  носом, так и не обыграв ни одного из них!
  
  Оксана дернула меня за руку, и мы оказались на палубе под сильным ветром,
  кидавшем в лицо теплые капельки моря. Она