ноты. Почему не несут света...".
   "Ш-ш, ш-ш, тише", - зашептал Корвинус, "ш-ш! Разве вы ничего не
  слышите!? - Что-то тихо приближается. Или оно уже в комнате?"
   "Там! Там стоит кто-то", - вздрогнул Ферекид, здесь, здесь, в десяти
  шагах от меня, - я вижу теперь совсем отчетливо.
   "Эй, вы"! - закричал он преувеличенно громко и слышно было как дрожал
  его голос от сдерживаемого страха и волнения.
   - "Я скульптор Пасквиле Иранак-Эссак", - сказал кто-то голосом, звучащим
  не хрипло, а как-то странно-беззвучно.
   "Вы хотите, чтобы я сделал слепок с вашей головы! Я ценю это!"
   "Не я, а наш друг Кассеканари, музыкант и композитор", - и Ферекид
  сделал попытку представить Корвинуса в темноте.
   Несколько минут молчания.
   "Я не вижу вас, господин Иранак-Эссак, где вы стоите"? спросил Корвинус.
   "Разве для вас недостаточно светло?" - ответил насмешливо альбинос.
  "Сделайте спокойно несколько шагов налево... здесь открытая дверь, через
  которую вы должны пройти... посмотрите, я уже иду навстречу".
   Казалось, при последних словах, беззвучный голос приблизился и друзьям
  вдруг почудилось, что они увидали на стене беловато- серый расплывающийся
  пар, - неясные очертания человека.
   "Не ходи, не ходи, ради Христа, если ты любишь меня", - прошептала
  Беатриса и хотела удержать Корвинуса: "Но, Трикси, ведь не могу же я
  опозориться, он и так вероятно думает, что мы все боимся".
   И решительно направился к белой массе; в следующую минуту