-сказал один из более
  молодых, - а пить было так приятно".
   Смущение охватило всех.
   Они безмолвно сидели за полукруглым столом и сосали свои белые
  голландские трубки.
   В средневековых мантиях ордена, обвешанные каббалистическими
  украшениями, они были похожи на собрание призраков и выглядели странно и
  нереально при тусклом свете ламп, едва достигавшем углов комнаты и
  готических окон без занавесей.
   "Пойду, постараюсь смягчить старика", - сказал, наконец, "Корвинус", -
  молодой музыкант, и вышел.
   Фортунат наклонился к старшему цензору: "Корвинус имеет влияние на
  него? - Корвинус??"
   Баал Шем что-то бормотал себе в бороду: "Корвинус, кажется, помолвлен
  с Беатрисой, племянницей Ариоста".
   И снова Измаил Гнейтинг начал говорить и говорил о забытых догматах
  ордена, уже существовавшего в седую древность, когда демоны сфер еще
  обучали предков людей.
   О тяжелых мрачных предсказаниях, которые все со временем исполнились,
  буква в букву, слово в слово, так что можно было потерять веру в свободную
  волю живущих - и о "Пражском запечатанном письме", - последней настоящей
  реликвии, и поныне находящейся в обладании ордена. "Странно! Тот безумец,
  который захочет распечатать его, - это "Пражское запечатанное письмо", -
  прежде, чем прийдет время - тот... что говорится в оригинале, лорд Кельвин?
  - обратил Гнейтинг свой вопрошающий взор на древнего брата, неподвижно
  сидевшего, согнувшись против него в резном позолоченном кресле.