го
  годе, Леонгард видит лишь издали и, когда им удается сойтись вместе на
  несколько минут, то они обмениваются тревожными, отрывочными словами,
  словно люди, переговаривающиеся с двух встречных судов.
   Старый граф, отец Леонгарда, не владеет обеими ногами и сидит целыми
  днями в кресле на колесах в библиотечной комнате, намереваясь читать; но и
  здесь нет покоя, ежечасно нервные руки матери роются в книгах, стирают с
  них пыль и бьют переплетами одну о другую, закладки летят на пол, тома,
  стоящие сегодня здесь, на завтра перемещаются на самый верх или же
  громоздятся целой горой, если вдруг необходимо станет вычистить обои за
  полками хлебом или щеткам. И если даже графиня находится временно в других
  помещениях замка, то мука деловой суеты еще увеличивается томительными
  чувствами ожидания того, что она может неожиданно появиться снова в любое
  мгновенье.
   Вечером, когда горят свечи, маленький Леонгард прокрадывается к отцу,
  дабы разделить с ним одиночество, но при этом дело не доходит до разговора;
  между ними словно тянется стеклянная стена, из-за которой невозможно
  никакое взаимопонимание; иногда старик, словно пытаясь насильственно
  осуществить принятое им решение и сказать ребенку нечто важное, решающее,
  наклоняет возбужденное лицо и приоткрывает рот, но слова постоянно
  застревают в горле, он снова сжимает губы и только продолжает молча и нежно
  гладить рукой горящий лоб мальчика, в то время как его взгляды пламенно
  несу.... любое мгновенье