няя в стадо отбившихся овец, и вдруг посмотрел
  на отца.
   Кул-Хазиз стоял на склоне холма, неподвижный, как камень,
  прикрывая рукой глаза от яркого солнца. Он ничего не знал о том, что
  происходит, но кое-что слышал от других кочевых семей. Гнев Яхве
  обрушился на нас, мы обречены, лепетали они заплетающимися
  языками. Яхве истребит нас за наши прегрешения, вещали пророки из
  пастухов, кочевники, цари пастбищ и холмов. Сердце у Кул-Хазиза
  отчаянно колотилось, словно рвалось ~узнать~.
   Сын Кул-Хазиза пробрался через стадо. Схватил отца за руку.
   Что-то полыхнуло, будто молния, но это не была молния. Вдали,
  на севере, у города Асора. Ярко-синяя слепящая вспышка, сильная,
  страшная. Кул-Хазиз закрыл рукой глаза. Сын вцепился в него, пряча
  лицо. Позади вскрикнула жена, овцы кинулись врассыпную. Кул-Хазизу
  опалило руку. Когда жар спал, он снова посмотрел на север и ничего не
  увидел. Сын смотрел на него снизу вверх, его глаза задавали вопрос, на
  который Кул-Хазиз не мог ответить.
   А потом он увидел. За дальними скалами, за равниной деревья
  клонились под ударами страшного ветра, ломались, летели по воздуху, и
  на их ветвях расцветало пламя, а сама равнина чернела на глазах, словно
  по ней от Асора шла армия. Огненная армия ползла по равнине, выжигая
  траву, вспахивая песок, превращая в костры кусты терновника.
   Ветер взлетел на поросший травой холм к Кул-Хазизу, заюлил