конец
  газеты.
   - Давай ее сюда.
   - Да, мистер Дюссандер. - Тодд выпустил свой конец. Паук втянул лапку
  внутрь.
   - Моя фамилия Денкер, - сказал старик, - а не какой-то там Дю-зандер.
  Оказывается, ты не умеешь читать. Очень жаль. Будь здоров.
   И снова дверь начала закрываться. Тодд одним духом выпалил в
  сужающуюся щель:
   - Берген-Бельзен, с января по июнь сорок третьего. Аушвиц, с июня
  сорок третьего по июнь сорок четвертого, Unterk0mmandant[1]. Патэн...
   Дверь приостановилась. Мешки под глазами на землисто-сером лице
  казались складками на съежившемся воздушном шаре, висящем в просвете. Тодд
  улыбался.
   - Из Патана вы бежали перед приходом русских. Добрались до
  Буэнос-Айреса. Говорят, там вы разбогатели, вкладывая вывезенное из
  Германии золото в торговлю наркотиками. Неважно. С пятидесятого по
  пятьдесят второй вы жили в Мехико. А потом...
   - Мальчик, у тебя не все дома. - Скрюченный артритом палец описал
  несколько кругов у виска. Но при этом слишком уж явно задрожали губы.
   - Что было с пятьдесят второго по пятьдесят восьмой - не знаю, -
  продолжал Тодд с еще более лучезарной улыбкой. - Никто, я думаю, не знает,
  во всяком случае, ни слова не просочилось. Но перед тем как власть на Кубе
  захватил Кастро, вас обнаружили в Гаване, вы работали консьержем в большом
  отеле. Вас потеряли из виду, когда повстанцы вошли в город. В шестьдесят
  пятом вы вынырнули в Западном