сердился, и дождь, когда он был печален.
  Если бы она внимательно присмотрелась к его глазам сейчас, то могла
  бы увидеть надвигающийся шторм.
   Двое мужчин стояли неподвижно, прислонясь по обе стороны
  камина и напоминая два одетых в голубые джинсы держателя для книг.
  Джон положил ладони на Библию и уставился в затылок Рамоны.
   - Да, - тихо произнесла Рамона. - Я пойду.
   - Нет, она не пойдет! - резко сказал Джон. Двое мужчин взглянули
  на него, а затем снова стали ждать, что скажет женщина. Это разозлило
  Джона и он продолжил:
   - Вы двое приехали сюда из Чипена попусту! Я сожалею, что
  сегодня такой холодный день и тому подобное. Я знаю, почему вы здесь,
  и знаю, почему вы думаете, что моя Рамона может вам помочь, но с нас
  хватит! Все это в прошлом, и мы оба стараемся забыть это.
   Джон поднялся со стула, все еще сжимая в руках Библию. В нем
  было добрых шесть с лишним футов, а широкие плечи распирали
  фланелевую рубашку.
   - Моя жена не может вам помочь. Неужели вы не видите, что она
  на восьмом месяце?
   Рамона осторожно прикоснулась к своему животу. Иногда она
  чувствовала, как ребенок бьет ножкой, но сейчас он - да, это должен
  быть мальчик, это будет мальчик - лежал идеально спокойно, как будто
  показывая свои хорошие манеры в обществе гостей. Но она чувствовала,
  как в глубине ее, напоминая мягкое трепетание пытающейся взлететь
  птицы, бьется его сердечко.
   -