гмент о законе как развивающемся свойстве человеческого сознания с противоречием естественного внутреннего, присущего человеку и узаконенного, и неестественного вешнего, навязанного человеку ситуацией. Может, и правда, весь свод уголовных законов стоило признать неестественным - именно до этого места добрался в своих рассуждениях Верховный судья, - но Хлоя понятия не имела, собирается он дальше обосновывать или опровергать эти предположения. Честно говоря, ее мысли занимало совсем другое.
   - Оно должно быть живым, - неожиданно для самой себя произнесла Хлоя вслух. "Но тогда оно должно сознавать происходящее, - продолжала размышлять она, - а значит, должно знать, что мы с ним творим? Но разве камни могут думать и чувствовать? - Ответа на этот вопрос Хлоя не знала, но продолжала размышлять все о том же. - Если оно знает, чего добивается Монтегю, может ли оно воспрепятствовать этому?"
   Снова появилась служанка.
   - Мисс Барнет, там внизу джентльмен из посольства.
   Лорд Эргли сказал, чтобы я его наверх вела, так вести или нет?
   - Конечно, ведите, - воскликнула Хлоя.
   Спустя минуту голос служанки возвестил за дверью:
   "Господин Ибрагим", - и в кабинет вошел низенький, очень старый джентльмен в европейском костюме и с зеленым тюрбаном на голове.
   - Проходите, пожалуйста, садитесь, - пригласила Хлоя, справившись с охватившим ее волнением. - Вы, наверное, знаете, лорду Эргли пришлось срочно уехать по делам.
   Он просил передать свои сожаления и предложил оставить записку. Я его секретарь.
   Хаджи Ибрагим поклонился и сел в предложенное кресло.
   - Я думаю, вам известна причина моего визита? - тихо спросил он.
   - К сожалению, лорд Эргли только предупредил меня, что она весьма важна, - ответила Хлоя.
   Старик едва заметно улыбнулся.
   - Вполне допускаю, что лорд Эргли не успел рассказать вам суть дела. Но ведь прошлой ночью вы и сами кое-что видели, не правда ли? Вчера вы сопровождали