БАНЯ
  БЛИЗКО.
   Эти антиобщественные акции часто напоминали Джеку события в
  нацистской Германии, о которых он когда-то читал: еще до начала войны
  головорезы-психопаты ("Kristallnacht") однажды целую ночь бродили по
  улицам, пачкая стены словами, полными ненависти, и били стекла в окнах
  домов и лавочек евреев, до тех пор, пока улицы не заблестели так, словно
  они были вымощены хрусталем. Иногда ему казалось, что те варвары, о
  которых рассуждал Аркадян, были новыми фашистами, с обоих краев нынешнего
  политического спектра, ненавидящими не только евреев, а любого, кто имел
  отношение к социальному порядку и культуре. Их вандализм был замедленной
  "Kristallnacht", растянувшейся на годы, а не часы.
   - Следующее окно еще хуже, - сказал Аркадян, уводя их за угол к
  северной стороне станции.
   Эта стена конторы была украшена другим огромным стеклом, на котором,
  в дополнение к символике банды, квадратными буквами было выведено:
  АРМЯНСКИЙ УРОД.
   Даже вид этого расового оскорбления не смог снова разжечь гнев
  Хассама Аркадяна. Он печально поглядел на обидные слова и произнес:
   - Всегда пытался относиться к людям хорошо. Я не совершенен и не без
  греха. А кто без греха? Но я делал все, что мог, чтобы быть хорошим
  человеком, справедливым, честным - и теперь вот это.
   - Это вас вряд ли утешит, - ответил Лютер, - но если бы все зависело
  от меня, то тогда