ть. Хассам Аркадян работает
  шестьдесят и семьдесят часов в неделю. Хассам Аркадян нанимает восьмерых
  рабочих на полную ставку, и платит налоги в половину заработанного, но
  Хассам Аркадян не собирается провести свою жизнь, вытирая блевотину только
  из-за того, что кучка тупых бюрократов больше сочувствует всяким ленивым
  пьянчугам-психам-наркоманам, чем людям, которые пытаются изо всех сил
  вести порядочную жизнь.
   Он закончил свою речь в спешке, шепотом. Прекратил бренчать ключами.
  Вздохнул. Затем затворил двери и запер их на замок.
   Джек чувствовал себя отвратительно. Он заметил, что и Лютеру было
  неловко. Иногда полицейский не может сделать для пострадавшего ничего
  более, чем кивнуть и покачать головой от огорчения и изумления глубиной
  падения всего города. Это было чуть ли не самым скверным в его работе.
   Мистер Аркадян пошел за угол, снова к фасаду станции. Теперь он не
  шагал так быстро, как раньше. Его плечи тяжело опустились, и впервые он
  выглядел более удрученным, чем разгневанным, как будто решил, может быть,
  и подсознательно, уступить в этой схватке.
   Джек понадеялся, что это не так. В своей каждодневной жизни Хассам
  постоянно боролся за осуществление мечты о лучшем будущем в лучшем мире.
  Он был одним из тех, немногих, которых становится все меньше, что еще
  сохранили силы для сопротивления энтропии. Солдат цивилизации, сражавшихся
  на стороне надежды, было