у дворней были люди, имевшие в
  деревне и родню и знакомства. По приказу отца от матери скрывали появление
  эпидемии. Иногда, когда ветер был со стороны деревни, к нам ясно доносились
  удары погребального колокола. Мать вздрагивала и бледнела.
   Всем, даже нам, детям, становилось жутко. Все крестились. Разговоры на
  минуту смолкали. Но тотчас же отец, доктор и др., старались отвлечь внимание
  матери от печальных звуков. Многие заметили, что при первом же ударе
  колокола старый американец как-то съеживался и не шел, а прямо бежал в свою
  сторожку.
   Прошла неделя, и разразилась новая беда.
   У одной вдовы крестьянки была дочь восемнадцати лет. Красавица,
  хохотунья, кумир всех деревенских женихов. Домик их был окружен садом, одна
  сторона которого выходила на большую дорогу. По приказу матери девушка и
  молодая работница собирали в саду крыжовник.
   Со стороны дороги подошел пожилой, высокий господин и попросил чего-либо
  напиться. Просьбу свою он сопровождал серебряной монетой в руку служанки.
   Ничего не подозревая, она бросилась в ледник за квасом.
   Возвратясь через четверть часа, она нашла свою госпожу лежавшей без
  чувств на садовой дорожке. Незнакомца нигде, не было.
   Служанка подняла страшный крик. Сбежались соседи, мать, работники, а
  когда приподняли новую жертву, то на песке дорожки осталось темное кровавое
  пятно.