клятва, и проклятие, смерть и любовь -
  одним словом бред сумасшедшего.
   Я напоил его вином, дал ему успокоиться и тогда хотел обстоятельно все
  выспросить. Но это было невозможно.
   При первых же словах старик бросился передо мной на колени, целовал мои
  руки и умолял не ездить в замок.
   Тут я понял, что есть какая-то тайна, но он под страхом проклятия не
  смеет мне ее открыть.
   - Ваша мать отослала вас, вы должны ее слушаться, - кончил он с усилием.
   Я говорил ему, как всю жизнь рвался на родину, как тосковал и что теперь
  я должен, прямо должен поклониться могилам отца и матери. Если даже для
  этого я должен загубить и свою и его душу.
   Конечно, это я говорил для красоты слога, но с Петро снова сделался
  припадок исступления; он катался по полу и рвал свои седые волосы; пена шла
  у него изо рта...
   Наконец он ослаб и притих.
   - Подождите меня, вместе поедем туда, - просил он.
   Желая его успокоить да и отвязаться от сумасшедшего, я обещал:
   - Поторопись вернуться в замок, а к полугоду и я приеду туда.
  
  ***
  
   Он поклонился и вышел.
   Вечером, когда я спросил о нем, то мне сказали, что, придя от меня, он
  живо собрал свою котомку и, никому не отвечая на вопросы и не говоря ни
  слова, ушел из дому.
   Видимо, он торопился.
   Ясное дело, ждать его я не буду, выясню все дела и поеду.
   Но странно, Альф, после старика