о действия этого взрыва. Но в ту минуту я думал только о спасении
  жизни. Сначала шар съежился, потом завертелся с ужасающей быстротой и,
  наконец, крутясь и шатаясь, точно пьяный, выбросил меня из корзины, так что
  я повис на страшной высоте вниз головой на тонкой бечевке фута в три длиною,
  случайно проскользнувшей в отверстие близ дна корзины и каким-то чудом
  обмотавшейся вокруг моей левой ноги. Невозможно, решительно невозможно
  изобразить ужас моего положения. Я задыхался, дрожь, точно при лихорадке,
  сотрясала каждый нерв, каждый мускул моего тела, я чувствовал, что глаза мои
  вылезают из орбит, отвратительная тошнота подступала к горлу, - и наконец я
  лишился чувств.
   Долго ли я провисел в таком положении, решительно не знаю. Должно быть,
  немало времени, ибо, когда я начал приходить в сознание, утро уже наступило,
  шар несся на чудовищной высоте над безбрежным океаном, и ни признака земли
  не было видно по всему широкому кругу горизонта. Я, однако, вовсе не
  испытывал такого отчаяния, как можно было ожидать. В самом деле, было что-то
  безумное в том спокойствии, с каким я принялся обсуждать свое положение. Я
  поднес к глазам одну руку, потом другую и удивился, отчего это вены на них
  налились кровью я ногти так страшно посинели. Затем тщательно исследовал
  голову, несколько раз тряхнул ею, ощупал очень подробно и наконец убедился,
  к своему удовольствию, что она отнюдь не больше воздушного шара, как мне
  сначала представилось. Потом я ощупал карманы брюк и, не найдя в них
  записной книжки и футлярчика с зубочистками,