юсь на следующем весьма важном пункте. Показания
  приборов при полетах говорят нам, что на высоте 1000 футов над поверхностью
  земли мы оставляем под собой около одной тридцатой части всей массы
  атмосферного воздуха, на высоте 10 600 футов - около трети, а на высоте 18
  000 футов, то есть почти на высоте Котопакси, под нами остается половина, -
  по крайней мере, половина весомой массы воздуха, облекающего нашу планету.
  Вычислено также, что на высоте, не превосходящей одну сотую земного
  диаметра, то есть не более восьмидесяти миль, атмосфера разрежена до такой
  степени, что самые чувствительные приборы не могут обнаружить ее
  присутствия, и жизнь животного организма становится невозможной. Но я знал,
  что все эти расчеты основаны на опытном изучении свойств воздуха и законов
  его расширения и сжатия в непосредственном соседстве с землей, причем
  считается доказанным, что свойства животного организма не могут меняться ни
  на каком расстоянии от земной поверхности. Между тем выводы, основанные на
  таких данных, без сомнения проблематичны. Наибольшая высота, на которую
  когда-либо поднимался человек, достигнута аэронавтами гг. Гей-Люссаком и
  Био, поднявшимися на 25000 футов. Высота очень незначительная, даже в
  сравнении с упомянутыми восемьюдесятью милями. Стало быть, рассуждал я, тут
  останется мне немало места для сомнений и полный простор для догадок.
   Кроме того, количество весомой атмосферы, которую шар оставляет за
  собою при подъеме, отнюдь не находится в прямой пропорции к высоте, а {как
  видно из