еня способности предпринять что-либо для
  спасения своей жизни, мозг почти отказывался работать, а головная боль
  усиливалась с каждой минутой. Чувствуя близость обморока, я хотел было
  дернуть веревку, соединенную с клапаном, чтобы спуститься на землю, - как
  вдруг вспомнил о том, что я проделал с кредиторами, и о вероятных
  последствиях, ожидающих меня в случае возвращения на землю. Это воспоминание
  остановило меня. Я лег на дно корзины и постарался собраться с мыслями. Это
  удалось мне настолько, что я решил пустить себе кровь. За неимением ланцета
  я произвел эту операцию, открыв вену на левой руке с помощью перочинного
  ножа. Как только потекла кровь, я почувствовал большое облегчение, а когда
  вышло с полчашки, худшие из болезненных симптомов совершенно исчезли. Все ж
  я не решился встать и, кое-как забинтовав руку, пролежал еще о четверть
  часа. Наконец я поднялся; оказалось, что все болезненные ощущения,
  преследовавшие меня в течение последнего часа, исчезли. Только дыхание было
  по-прежнему затруднено, и я понял, что вскоре придется прибегнуть к
  конденсатору. Случайно взглянув на кошку, которая снова улеглась на пальто,
  я увидел, к своему крайнему изумлению, что во время моего припадка она
  разрешилась тремя котятами. Этого прибавления пассажиров я отнюдь не ожидал,
  но был им очень доволен: оно давало мне возможность проверить гипотезу,
  которая более чем что-либо другое повлияла на мое решение. Я объяснял
  болезненные явления, испытываемые воздухоплавателем на известной высоте,
  привычкой