атетов прямоугольного треугольника, основание
  которого простиралось до горизонта, а гипотенуза - от горизонта к моему
  шару. Но высота, на которой я находился, была ничтожна сравнительно с
  пространством, которое я мог обозреть. Иными словами, основание и гипотенуза
  упомянутого треугольника были бы так велики сравнительно с высотою, что
  могли бы считаться почти параллельными линиями. Поэтому горизонт для
  аэронавта остается всегда на одном уровне с корзиной. Но точка, находящаяся
  под ним внизу, кажется отстоящей и действительно отстоит на огромное
  расстояние - следовательно, ниже горизонта. Отсюда - впечатление вогнутости,
  которое и останется до тех пор, пока высота не достигнет такого отношения к
  диаметру видимого пространства, при котором кажущаяся параллельность
  основания и гипотенузы исчезнет.
   Так как голуби все время жестоко страдали, я решил выпустить их.
  Сначала я отвязал одного - серого крапчатого красавца - и посадил на обруч
  сетки. Он очень забеспокоился, жалобно поглядывал кругом, хлопал крыльями,
  ворковал, но не решался вылететь из корзины. Тогда я взял его и отбросил
  ярдов на пять-шесть от шара. Однако он не полетел вниз, как я ожидал, а изо
  всех сил устремился обратно к шару, издавая резкие, пронзительные крики.
  Наконец ему удалось вернуться на старое место, но, едва усевшись на обруч,
  он уронил головку на грудь и упал мертвым в корзину. Другой был счастливее.
  Чтобы предупредить его возвращение, я изо всех сил швырнул его вниз и с
  радостью увидел, что он продолжает спускаться,