ом, шесты и обруч оказались излишними, ибо,
  расширяясь, внутренняя атмосфера и без них растягивала каучуковый мешок.
   Когда я приладил все эти приборы и наполнил камеру, было всего без
  десяти минут девять. Все это время я жестоко страдал от недостатка воздуха и
  горько упрекал себя за небрежность, или скорее за безрассудную смелость,
  побудившую меня отложить до последней минуты столь важное дело. Но, когда
  наконец все было готово, я тотчас почувствовал благотворные последствия
  своего изобретения. Я снова дышал легко и свободно, - да и почему бы мне не
  дышать? К моему удовольствию и удивлению, жестокие страдания, терзавшие меня
  до сих пор, почти совершенно исчезли. Осталось только ощущение какой-то
  раздутости или растяжения в запястьях, лодыжках и гортани. Очевидно,
  мучительные ощущения, вызванные недостаточным атмосферным давлением, давно
  прекратились, а болезненное состояние, которое я испытывал в течение
  последних двух часов, происходило только вследствие затрудненного дыхания.
   В сорок минут девятого, то есть незадолго до того, как я затянул
  отверстие мешка, ртуть опустилась до нижнего уровня в высотомере. Я
  находился на высоте 132000 футов, то есть двадцати пяти миль, и,
  следовательно, мог обозревать не менее одной триста двадцатой всей земной
  поверхности. В девять часов я снова потерял из виду землю на востоке,
  заметив при этом, что шар быстро несется в направлении норд-норд-вест.
  Расстилавшийся подо мною океан все еще казался вогнутым; впрочем, облака
  часто