та шести процентного
  налога на прибыль едва хватает на мое жалованье. Но это не имеет значения:
  никто и не хочет, чтобы бар "Я не прочь" приносил какой-то там доход. Не
  спрашивайте меня почему. Я трижды или четырежды осведомлялся об этом у
  своего дяди Эла. В первый и второй раз он пытался что-то мне объяснить -
  гнал какую-то бодягу про налоги. Мол, в книгах бара регистрируются деньги,
  которые организация зарабатывает где-то еще. Такая, в общем, бухгалтерия. Но
  всякий раз, когда дядя Эл пытается втолковать мне это, дело кончается тем,
  что он колотит себя ладонью по лбу, а у меня пропадает охота расспрашивать
  его.
   Так или иначе, в кассе была лишь жалкая горстка бумажек, в большинстве
  своем однодолларовых, и я положил их на стойку. Второй парень подошел, сгреб
  деньги и запихнул в карман пальто.
   - Эй, погодите-ка! - воскликнул я. - Это уже не смешно.
   - Совершенно верно, - проговорил номер первый. Вид у него был подлющий,
  а пистолет все так же смотрел на меня.
   Только теперь мне впервые подумалось, что дело серьезное. И я сказал:
   - Не собираетесь же вы меня убивать!
   - Ты все прекрасно понял, - ответил номер второй.
   - И тут пришел ему конец, - изрек первый...
   И тут пришел местный патрульный Циккатта. Он шагнул в бар со словами:
   - Привет, Чарли, что-то ты припозднился сегодня.
   Ну и что мне было делать? Сказать: "Патрульный Циккатта, эти двое
  пришли ограбить и убить меня.