нового цвета одеянии, который
  казался погруженным в созерцательный экстаз в тени арки.
   После быстрого взгляда он подошел к нему.
   Бонза не пошевелился, как человек, который находится вне обыденной
  жизни. Вытирая потное лицо, Нидерганг указал на свой фотоаппарат.
   - Мне сказали, что внутри храма запрещено производить снимки? -
  спросил он.
   Бонза очнулся от своего забытья и стал разглядывать его с
  безразличным видом.
   - Вы опоздали, - наконец сказал он свистящим шепотом.
   Нидерганг с трудом удержался от ругательства и усмехнулся.
   - Предосторожности никогда не бывают лишними, - сказал он.
   - А в отношении предосторожностей, вы могли бы воздержаться от того,
  чтобы прямо подходить ко мне, а должны были сделать вид, что интересуетесь
  определенным местом, как мы рекомендовали вам это сделать, - холодно
  заметил Бонза.
   - За мной никто не следил, - уверил его Нидерганг. - Я в этом уверен.
   - Никогда ни в чем нельзя быть уверенным, - проговорил Бонза. - В
  следующий раз, когда приедете, потрудитесь скурпулезно выполнять наши
  инструкции.
   Нидерганг выругался. Он не любил, когда с ним разговаривали таким
  тоном. И особенно этот макада с выбритым черепом, который был некем иным,
  как связным.
   На лице Бонзы появилась ледяная ироническая улыбка, как будто он
  читал его мысли.
   - Я полагаю, что вы явились сюда не только для тогою