авшим его, как Везувий Помпею, хламом,
  который он разбирал на ковре.
  
  Но, так как рассказ не юмористический, - то придется пожертвовать всеми
  этими прекрасными подробностями и скромно вышивать по невзрачной канве
  действительности.
  
  В углу нижнего ящика, под грудой писчей бумаги и дешевых гравюр, Павлу
  Федоровичу попалась в руки неожиданная находка: толстая, так называемая
  "общая" тетрадь. Наклейки не было, - вместо нее за прорезанной в черной
  коленкоровой обложке решеткой чернела тщательно нарисованная печатными
  буквами надпись "Каторжные работы". Павел Федорович улыбнулся и с
  любопытством взял тетрадь в руки. Как она к нему попала и что в ней? Он
  раскрыл ее и сразу узнал собственный гимназический почерк, еще
  расхлябанный, жидкий, но уже со всеми особенностями почерка взрослого
  человека, державшего тетрадь в руках.
  
  На первой, раскрытой наугад, странице было написано:
  
  "Dum, priusquam, antequam - с изъявительным наклонением, если придаточное
  отвечает на вопрос когда, в какое время".
  
  Павел Федорович удивленно откинулся в кресле и стал припоминать. Что бы это
  могло значить?.. Но в памяти всплыли только изящные серые брюки молодого
  латиниста из филологического института и его поза, когда он спрашивал
  обреченную жертву у парты, поставив с изысканной грацией ногу на скамью.
  
  Следующая